Крайсовпроф Защита Занятость Законность
Пермский краевой союз организаций профсоюзов «Пермский крайсовпроф»
Тел.: +7 (342) 212-76-07
Пермь, Комсомольский пр., 37
E-mail: permsovprof@mail.ru

Борис Пожарский: Сейчас надо биться за все

11.09.2018
Борис Пожарский: Сейчас надо биться за все Борис Иванович Пожарский стоял во главе профсоюзного движения Прикамья с 1985 по 2006 год.

Стоит ли говорить, что это был самый непростой период новой профсоюзной истории, когда слом эпох привел к перезагрузке целей и задач профорганизаций. Когда только вырабатывались механизмы нынешнего социального партнерства, регулирующего взаимодействие с властями и работодателями. Когда нарождающиеся капиталисты торопились, пользуясь растерянностью хозяев, их неготовностью обратить в своих интересах преимущества вновь открывшейся рыночной конъюнктуры, забрать санатории, курорты, дома отдыха и другие объекты социальной инфраструктуры, находившиеся в ведении профсоюзов. Ведь за ними еще были десятки тысяч работников, социальные интересы и трудовые права которых зачастую безжалостно попирались то тут, то там. Наконец, сама судьба профорганизации, где параллельно с развалом предприятий шел процесс снижения профчленства. 
Впрочем, это уже история, которую тем не менее делали люди. Один из них – Борис Пожарский. 
- Борис Иванович, у вас такая знатная фамилия! Наверное, вы родом откуда-то из центра России?
- Родился в Казахстане. С медалью окончил школу. Поступил в институт. После института отправили в Киргизию, в Ош, строить нефтепровод – сварщик я. Потом вызвали в деканат и говорят: поедешь в Пермь? Поехал. В Казахстане похоронен отец. А все близкие – братья, мать – уже здесь.    
- А как вы оказались в профсоюзах? 
- Я работал секретарем парткома завода имени Свердлова. Отдыхал как-то на курорте под Пермью. В пятницу собрался ехать домой. Вдруг раздается звонок: приглашает первый секретарь обкома партии Борис Всеволодович Коноплев. Что ж, поехал. Приехал около шести, и мы с ним часов до десяти проговорили. Я сразу отказался от должности председателя облсовпрофа, потому что абсолютно никакого понятия не имел о профсоюзах. 
- А как строилась ваша карьера? Комсомол, партия?
- Конечно, так. На производстве долго работал. Потом вот секретарем парткома избрали… И говорит мне тогда Борис Всеволодович: ну, поезжай домой. Уезжаешь со своим мнением, а приедешь – с моим. 
Вообще говоря, ситуация была интересная. В то время я прямой дорогой шел в директора завода. Директор уже представлял меня своим подчиненным, пилотам, особенно когда летали в Москву. 
Короче говоря, утром пришел на работу. Понял, что директором не буду. И согласился. Повторяю: никакого понятия не имел о профсоюзах. Какие-то контакты как секретаря парткома были с профкомом, но не более. Поэтому, когда пришел на Комсомольский проспект, 37, пришлось серьезно изучать профдвижение, знакомиться с ним. Слава Богу, у меня подобрались хорошие заместители: Екатерина Александровна Алимбаева и Михаил Петрович Соловаров. 
- Получается, вы председатель, а команда уже была? 
- Да. Год они меня тренировали.  
- Показалось ли вам, что партийная работа отличается от профсоюзной?
- Нет. Это, по сути, тоже работа с людьми. Даже еще более ответственная, вдумчивая, серьезная – то, что как раз по мне. В должности секретаря парткома я отработал года два, чувствовал себя при этом достаточно свободно. Постоянно бывал в обкоме, горкоме, райкоме партии – завод в ту пору был заметным предприятием. 
В совпрофе я сразу понял: здесь надо серьезно работать. И мы работали. Сделали немало не только для себя, но и для страны – тоже. Потому что именно пермяки многое что сделали первыми.
Скажем, праздники 1 Мая – наша идея, мы первыми вышли на демонстрацию, хотя это было в то время очень тяжело и непросто. Это потом уже шествия стали проводить по всей России. 
Координационные советы тоже первыми появились в Пермском совпрофе. Инициировали этот процесс Соликамск, Чернушка. Между тем идея встретила абсолютное неприятие ФНПР. Абсолютное! А мы почувствовали, что дела неважно в районах идут, что они нужны. В ФНПР потом поняли, что координационные советы работают, есть отдача, люди довольны. 
Мы первыми, тогда еще с Геннадием Вячеславовичем Игумновым – он работал первым заместителем главы администрации области, подписали трехстороннее соглашение. Мы с ним оглянулись и поняли, что стоим у разбитого корыта – щепки одни кругом. Поездил еще по Коми-округу, посмотрел, что там делается, - как после атомной войны. И тоже сделали соглашение.
Первыми организовали советы председателей… 
- Так же было и с «Профкурьером»… 
- Да, первая в стране профсоюзная газета появилась у нас. 
- А как вы поняли, что совпрофу нужна своя газета? Почему решили финансировать этот проект?
- Когда начал работать, я видел, что координационных советов в территориях нет, информация до людей не доходит. Пошел к главному редактору «Звезды», Николю Федоровичу Пичугину, он откликнулся, помог. Сначала мы делали профсоюзную вкладку в областную газету, а потом она стала самостоятельным изданием. Кстати, сейчас мне «Профкурьер» нравится. Вижу, что вы вернулись к профсоюзным делам.
- Кстати, телепередача «Право на труд» – это же тоже лично ваша идея. 
- Мое дело. Мне не нравится ее нынешнее название. Она начиналась как «Профсоюзный вестник». Когда изменили название, сразу стало ясно, что профсоюзы не в моде. А по-другому и не будет. Сейчас надо биться за все. Надо биться…
- Вам сложно было пробивать задуманное? 
- Знаете, все новое делалось всегда под напряжением. Сначала демократия. Потом пришли новые хозяева… Все было трудно. Я не обижаюсь на жизнь, просто вспоминать не люблю. Не говорю, что жизнь у меня была плохая. Нет! Я все время был с людьми.
- А пресловутый вопрос о профсоюзной собственности… Что вы сейчас думаете об этом?  
- Между прочим, мы потеряли свое имущество только из-за наших директоров: гостиницу, ресторан, курорт «Усть-Качка». Там вообще кошмар был. Приезжаю, а меня – председателя  совета директоров! – не пускают на территорию. Если бы не директора, имущество бы сохранилось у профсоюзов. 
- А можно ли говорить о том, что раньше в профсоюзах было больше демократизма?
- Мне сложно об этом судить, потому что при советской власти я в профсоюзах не работал. Но скажу вам, что, когда пришел, меня далеко не все устраивало. Не нравился (по деловым качествам, естественно) ряд председателей. Сейчас же я мало интересуюсь профсоюзами…
- Вас вызывали в кабинеты региональной власти? 
- Нет. Никогда! Сам я ездил к губернатору, когда у меня была необходимость. Много работал с Олегом Анатольевичем Чиркуновым, приходилось часто с ним встречаться. 
- Трудно было разговаривать с сильными мира сего? Вы не чувствовали себя принадлежащим к другой эпохе? 
- Значит, я вам скажу так: мне двери открывали везде. Без всяких разговоров. Сложных моментов в этом плане не было. У профсоюзов был авторитет. А вот в последние два года председательства каждый месяц приходилось бывать в прокуратуре. Объясняться, как я  четыре дачи построил…
- Вас по-прежнему узнают на улицах, подходят. Что говорят люди? Не кивают на Европу, мол, там такие влиятельные профсоюзы… 
- Так мне не говорит никто. Но часто слышу, мол, профсоюзов сейчас нет. Я и сам вижу, что роль профсоюзов должна быть заметней. Мне кажется, раньше мы работали четче и интереснее, с большой нагрузкой. 
- Коллега из области в Центральной России говорил, что у них губернатор состоит в профсоюзе. Вы бы хотели, чтобы и у нас так было? 
- У нас в администрациях всегда были члены профсоюза. Другое дело – губернаторы. Я и внимания особо не обращал: не хотят – да и не надо. Я вот наоборот думаю: когда все члены профсоюза, и в руководстве тоже, – это плохо. Это говорит о желании профлидера прославиться, и больше ни о чем. А мне этого не нужно было. Знаете, мы всегда знали, что идем впереди, но никогда этим не хвалились.
- Как бороться с инертностью, с равнодушием?
- Очень тяжело. Надо менять политику. Людям сейчас многое безразлично. Я вчера только говорил в одном учреждении: молодежь нынче воспитывают как человекообразных. В советское же время воспитывали людей. 
Сейчас про советскую власть можно сказать, что там было много грехов. Я сам это знаю. На моих глазах в родном селе арестовывали мужика. В селе – крестьянина! Потом, когда был членом бюро обкома, видел, как конюха из Чердыни обвинили в том, что он является руководителем японской шпионской школы. Ну что это такое! Дикость, больше ничего. В то же время мы жили ради лучшего. Были спокойны за свое будущее. А сейчас… Поэтому и в профсоюзах очень трудно работать.  
- О чем больше всего сожалеете, что не успели сделать?
- Я всегда хотел добиться, чтобы в профсоюзах работали те, кто заслуживает доверия людей.
- А вы лето на даче проводите? 
- В городе живу. А жена – на даче. Вкалывает там до одури. И самое главное, не хочет, чтобы я там был, мешал ей работать. А ведь нам ничего не нужно, все есть! Говорю ей, посади цветы для души, и все. Не слушает.
- Мне кажется, вы стали больше улыбаться, чем когда работали в совпрофе…
- Может быть. Сейчас я свободный человек. Могу делать все, что угодно.     

Беседовала Надежда НАГОРСКАЯ
Борис Пожарский и Идрис Гильмутдинов, 1994 год 
Фото из фондов Государственного архива Пермского края

← Вернуться